Когда я принял Ислам в июне 2001-го в Аль-Азхаре в Каире, я обнаружил в себе
такое чувство человечности, цельности и умиротворения, которого не знал и не
испытывал до этого за всю свою жизнь.
Люди каирской Уммы, которые стали моими братьями и сестрами на всю жизнь,
способствовали моему наставлению на прямой путь. На меня никто не давил, никто
не вынуждал, но меня поощряли к познанию. Мой опыт в Каире, цветущем исламском
центре, приучил меня не думать о трудностях, с которыми я мог бы столкнуться по
возвращению в Буффало, штат Нью-Йорк. В течение последней недели в Каире, в
августе, я стал сильно заслушиваться звучанием азана. Слышать эхо азана,
раздающегося с тысячи мечетей одновременно, — это одно из самых трогательных
переживаний за всю мою жизнь. После того как я прочитал свою последнюю молитву
аср со своим другом и братом Тариком, я сказал: "Я знаю, что ты всю жизнь
слушаешь азан, который разносится эхом по этим улицам, но прошу тебя: не
принимай его как должное, также как и то общество, которое тебя окружает".
Когда я прибыл в Буффало 1-го сентября 2001, я словно оказался в чужой стране.
Чужим было эхо от азана, чужими были минареты местной мечети, чужими были те,
кто пребывал в ней для наставления меня. Как только я сообщил "друзьям" и семье
о моем решении, я смог прочесть на их лицах только разочарование. Меня больше
не окружали мусульмане. Я не мог молиться свободно. Единственное утешение за
джихад, с которым я столкнулся, и с которым мне еще предстояло столкнуться,
было письмо от моей невесты из Новой Зеландии, Шарлотты, от моих стариков и от
моих братьев из Каира.
Настоящий джихад в моей жизни начал отсчет с событий 11-го сентября 2001 года.
Я испытал джихад в двух отношениях: в самом себе, со своими эмоциями, и с теми
кто окружал меня. Я воочию наблюдал, как развивались события в то утро из окна
своей комнаты в Буффало. В совершенном ужасе я наблюдал, как второй самолет
врезался во вторую башню. Я оцепенел. Через некоторое время, я осознал то, что
произошло. Я не был ни шокирован, ни удивлен. Потому что, прежде, временами я
думал, что нечто подобное может произойти в США.
Что меня, однако, шокировало, так это те эмоции, которые я испытал. Хотя, сразу
же после взрыва, мне стало жалко пострадавших, я также испытал чувство
солидарности с многими и многими мирными людьми (мусульманами и
немусульманами), которые стали жертвами американской внешней политики. В моей
памяти мгновенно воспроизвелась картина массовых жертв среди иракских граждан,
пострадавших от военных действий США, смерти палестинских мирных жителей от
оружия, поставленного США, многочисленные казни и убийства во время правлении
иранского шаха-марионетки, также как и другие акты агрессии против
мусульманского и немусульманского мира.
Когда я поделился этими переживаниями с одним из моих каирских братьев, это
было встречено в штыки. Он напомнил мне о человечности Ислама, и то, что
убийство невинного человека — равноценно убийству всего человечества. Этот друг
сказал мне, что он верит, что если бы пророк Мухаммад (мир ему и благословение
Аллаха) был жив, то он бы пролил слезы за тех, кто погиб 11-го сентября. Мне
стало стыдно. Это была внутренняя борьба, которую мне предстояло вести. С
другой стороны, хотя я мог в душе ощущать месть за тех, с кем США обошлись
жестоко, реальность все же такова, что Ислам — это религия милосердия и мира.
Не соответствует Исламу испытывать чувство мести в ущерб гуманности. Я сделал
дуа за себя и за жертв 11-го сентября. То первоначальное чувство мести будет
тем, что запомнится мне надолго, черным пятном на моем сердце, да помилует меня
Аллах!
Второй этап моей борьбы после 11-го сентября был против окружающих. И до
событий многие в США не воспринимали Ислам благожелательно. События же вызвали
катастрофический по силе удар по взаимоотношениям между мусульманами и
немусульманами в США. Благодаря своему европейскому происхождению, я не похож
на араба или мусульманина. Распространенным убеждением в Америке является то,
что, как правило, быть мусульманином означает быть арабом.
Каждый, с кем я контактировал, не зная о моем обращении, автоматически полагал,
что я христианин. В период, сразу же после 11-го сентября, я стал свидетелем
тотального неприятия по отношению к мусульманам и арабам. Однажды, покрытая
мусульманка шла по улице в деловой части Буффало. Из-за того, что она была
полностью покрыта, она привлекла внимание толпы зевак, которые разразились
потоком оскорблений в ее адрес. Я незамедлительно вмешался и попытался оградить
ее от потока брани. Один невежда посмотрел на меня и сказал: "А тебе какое
дело? Может быть, ты один из них?" Я схватил его за одежду и сказал, что я
мусульманин. Это переросло в физическую потасовку, в которой меня обозвали
террористом.
В октябре 2001 года я отправился в Каир на конференцию по приглашению из моего
университета. Эта была прекрасная возможность вернуться в Каир и провести время
с моими братьями, и обрести чувство обновления. Те две недели помогли мне
ощутить важность того, что я мусульманин, без страха оказаться одним. Пока я
был в Каире, США развязали свою безумную кампанию мести против Афганистана. Я
понял, когда вернулся в Буффало, что должен искать других мусульман в местном
сообществе. Сплоченность это единственное, что может защитить общину от
давления и дискриминации.
В последнюю ночь в Каире, ко мне подошел человек, представившийся как
специальный корреспондент по Африке газеты "Вашингтон Пост". Он сказал, что
хочет написать статью о настроениях американских мусульман после 11-го сентября
и о бомбардировках Афганистана. Беседа с этим человеком была ошибкой. Я сказал,
что те события были ужасны, но США должны извлечь урок из тех атак.
Очевидно, что он увидел в моих комментариях оправдание террору, несмотря на то,
что я проинформировал его, что с исламской и общечеловеческой точек зрения эти
атаки были недопустимыми. Как только я прилетел в аэропорт Кеннеди из Каира, я
был временно задержан агентами ФБР, которые допросили меня о моих комментариях
и цели моей поездки в Каир. Я был просто унижен.
Со времени моего возвращения из Каира и до настоящего времени, я являюсь
свидетелем кампании по дискредитации образа Ислама, распространяемой
американскими СМИ. Я наблюдал акты дискриминации и насилия по отношения к
Исламу за последний год больше, чем я мог выдержать. Но я верю, что это
испытание от Аллаха. Испытание того, как мусульманин справится с этим кризисом.
Я верю, что Аллах желает, чтобы мы отвечали на это не насилием, а раскрытием
истины об Исламе, о человечности Ислама.
Будьте уверены, события 11-го сентября нанесли мусульманам ущерб равный, если
не больший, ущербу немусульманам. Американские мусульмане столкнулись не только
с ужасом произошедшего, но и с тем, что в них тыкают пальцем
американцы-немусульмане, уверенные, что все мусульмане ответственны за это.
Я еще не оправился от тех событий. Моя религия, мой образ жизни, мой Ислам был
дискредитирован теми, кто использует Коран, чтобы оправдать насилие. Моей
миссией было убедить немусульман в том, что Ислам не враг. В некоторых случаях
я добивался успеха, ведь я смог убедить своих родителей, ревностных христиан,
что Ислам — это религия мира и справедливости, а не террора. Они даже пошли
дальше, защищая Ислам перед своими друзьями и коллегами. Определенно, это было
маленькой победой, и с каждым, с кем мне приходится сталкиваться, я становлюсь
все ближе и ближе к цели своего джихада. Я буду продолжать свои попытки оживить
отношения между мусульманами и не мусульманами, потому что это суть мирного
послания, которое Ислам явил всему миру.
|
